Прошло несколько дней. Пышные хлопья медленно опускались всё ниже и ниже, мягко ложась на землю, как на перьевую подушку. Из домов выходили маленькие дети, радуясь зимней сказке, и с искренним восторгом следили за каждой снежинкой, за ребятами вылезали родители, вздыхавшие от того, что придётся расчищать дорожки, раскапывать машины. То, что раньше казалось чудесами, постепенно превращалось для взрослых в заботы.
Но всё равно так приятно смотреть на улицу из окна, сидя в тёплой кухне и кутаясь в воротник свитера. Снег наваливался на листья, из последних сил державшиеся за ветки, и срывался вместе с ними вниз с большой высоты. Побег оставался голым, подверженным холоду, а листья оказывались под махровым ковром.
Михаил размешивал ложкой сахар в чашке, нервно теребя в руке салфетку и ковыряя в ней дырки. Он переживал, отчего ещё громче стучал прибором по посуде, растерянно прокручивал в голове слова, которые хотел сказать Светлане при встрече. И всё-таки, отбросив все мысли, нужные и ненужные, он сделал последний глоток, звонко стукнул дном чашки по столу, бросил в урну еле живую салфетку, изрядно промокшую от влажных рук, и подошёл к фотографии матери.
-Я пошёл, мама. Может, под моим счастьем ты подразумевала это.
Юноша оставил поцелуи на тонком и хрупком стекле и, одевшись потеплее, вышел из дома.
Оставляя следы на снегу, он медленно, нерешительно шагал к дому соседей. По пути всплывали в памяти воспоминания.
Зима. Сугробы по колено. Он со Светой идёт после школы домой. Девочка толкает Мишу в снег, а он, не сопротивляясь и даже подыгрывая, прыгает в высокий мягкий сугроб. Мальчик собирает в охапку белый пух и распыляет его перед подругой. Та задорно хохочет, а он заливается, скрывая боль от жжения налипшего на лицо ледяного снега. Миша хватает Свету за руки и тянет в сугроб рядом с собой. Она приземляется на спину, не переставая смеяться. Насмотревшись вдоволь на зимнее далекое солнце, они решают разойтись по домам на обед. Миша вытягивает из снежного плена подругу, и они вместе продолжают путь по исполосованной колёсами автомобилей дороге. Мальчик провожает Свету до её дома, а во дворе их встречает Анна Сергеевна. Она вскидывает руки и, конечно, как следует ругает ребят. Те молча слушают и, красные, как спелые помидоры, все в снегу с ног до головы, смотрят друг на друга. Когда Света подходит к двери дома, она оборачивается на Мишу, машет рукой и, незаметно от матери, подмигивает.
«Это ещё не всё, скоро увидимся…»
Михаил так тосковал по тому времени и всё-таки, где-то в глубине души, надеялся, что он почувствует когда-нибудь ту детскую непосредственность вновь. И снова позволит себе упасть в снег, зная, что рядом будет человек, который тебя обязательно вылечит, если ты вдруг после этого заболеешь. Он будет спрашивать, выпил ли ты таблетки и прополоскал ли горло, будет обтирать ноги спиртом, закутывать в тёплое одеяло…
Дом Светланы постепенно приближался. С каждым шагом сердце билось всё чаще. Но, дойдя до ворот и преодолев робкое смятение, молодой человек дотронулся до звонка. Казалось, зазвенело всё внутри, а по телу пробежали мурашки. Прошло каких-то пять минут, в течение которых Михаила терзала мысль, не вернуться ли ему обратно, как вдруг со двора раздался знакомый голос:
-Привет!
Максим, недолго похрустев по снегу, открыл дверь.
-Привет, – протягивая руку, произнёс другой.
-Всё хорошо?
-Нормально. Как Света?
-Она не знает, что ты пришёл, — кивнул Максим, приглашая соседа во двор и закрывая за ним ворота. — Сделаем сюрприз.
В дом юноши вошли молча. Внутри пахло закипевшим молоком. Молодые люди бегло сняли с себя тёплую одежду и проследовали по коридору к комнате девушки. Михаил, неумело скрывая волнение, бегал по сторонам глазами, оглядывая знакомые стены, висевшие на них картины и полки, и чуть было не начал кашлять. Максим, держа палец у губ, осторожно приотворил дверцу. Заглядывая внутрь, он обратился к сестре, согнувшейся над холстом:
-Свет, к нам кое-кто пришёл.
Девушка, отвлекаясь от своей очередной картины, вымолвила:
-Что ещё за тайный гость? Я никого не звала. Я никого не хочу видеть.
Брат малость опешил, а Михаил и вовсе чуть не поперхнулся, часто моргая глазами.
-Свет. Это твой старый друг. Он не сделает тебе плохо.
Она повернула голову.
-Кто?
«Ну, надо идти», — решил Михаил и появился в проёме комнаты. Он взглянул на свою давнюю приятельницу, школьную верную подругу, первую любовь и опешил. Воображение юноши рисовало различные картины, и он готовил себя ко всему. Но не к такому. Так страшно и непривычно было смотреть, но юноша, уверенно ступая к фигуре, будто нашёл в себе запас решительности, начал:
-Света, это Миша. Помнишь? Мы в школе вместе учились.
Девушка встрепенулась, закрыла лицо и отвернулась к стене.
-Зачем? Зачем ты пришёл? Максим, зачем ты привёл его? Вы издеваетесь надо мной?
Михаил решил вклиниться.
-Света, я не за этим сюда пришёл. Я хочу тебе помочь. У меня нет никаких плохих намерений, — юноша обратился к её брату. – Прикрой дверь, пожалуйста.
Максим щёлкнул ручкой и скрылся, а Михаил сел на аккуратно убранную кровать.
-Света, я знаю тебя очень давно. Если бы я не хотел тебя поддержать, я бы не пришёл, — он говорил медленно, но твёрдо, как на исповеди. — Я тоже в последнее время нахожусь в ужасном состоянии. Ты не одна так несчастна.
«Кому я теперь-то могу рассказать об этом, кроме как ей?» — думал он.
Девушка продолжала сидеть, отвернувшись от юноши.
-Спасибо, конечно. Но и ты меня пойми. Я боюсь открываться кому-либо. Боюсь. Не могу пока.
-Разве я кто-либо? Мы же всё детство…
-Это было давно…, — оборвала Михаила девушка.
-А что поменялось? – обида сковала его сердце.
-Очень многое. Сейчас я уже не могу быть той маленькой девочкой, что дружила с тобой раньше. Я уже другая.
-И ты не хочешь всё вернуть? Как было?
-А что было?
Михаил прогудел и постучал пальцами.
-Была… дружба. Тебе её сейчас хватает? Мне не очень.
-Так ты за своей долей пришёл? Ну что же. Ищи её, но не здесь. А моей мне хватает. Ко мне постоянно друзья ходят…
К концу она повысила голос, чтобы казаться убедительнее. На самом деле на душе скребли кошки, а слёзы уже наворачивались на глаза.
Видя, как Светлана понемногу всхлипывает, он подсел ближе.
-Света, я же знаю всё. Не обманывайся. Повернись.
«Теперь я должен быть сильнее. Брось свою апатию! Брось свой страх! И посмотри на неё», — размышлял он.
Девушка покачала головой.
-Я не могу. Не хочу, чтобы ещё кто-то смотрел на уродство.
-Уродство – это недостатки людей, которые, не скрывая своего лицемерного поведения и подлости, к счастью, ушли из твоей жизни.
Девушка начала водить пальцем по коленке. Так она делала всегда, когда нервничала.
Медленно Светлана подняла голову, проглотила комок в горле и повернулась лицом к юноше. Он сидел неподвижно и смотрел в мутные глаза. Страх с каждой секундой пропадал. Пусть боятся трусы и слабаки. А юноша держался прямо, заставляя пульс стучать тише и реже, и старался не издавать ни звука.
Незаметно Михаил тронул руку, движущуюся по коленке, а девушка дёрнулась, будто её ужалила змея. Он молчал и продолжал смотреть. Ему было очень жалко подругу, но он никак это не выражал. Ей достаточно высказали на этот счёт её «подружки» и «друзья». А от него этого не требовалось. Молодой человек лишь произнёс:
-Всё хорошо. А будет ещё лучше.
Девушка опустила голову и вытерла мокрые глаза рукавом, испачканным серой краской.
-Спасибо, Миш. Мне нужно отдохнуть. Начинает болеть голова.
-Я уйду, если тебе нужно.
Он поднялся и подошёл к двери. Напоследок Светлана сказала:
-Если я выгляжу жалко, лучше не жалей меня. И не приходи снова, если я тебе неприятна. Не скрывай этого. Я пойму. Я только прошу… не обманывай меня.
-Я не обманываю. Я скоро приду снова.
-Нет! – она оторвала руку от мокрых глаз. — Я за долгое время почувствовала себя на секунду счастливой. Слишком много счастья сразу принесёт потом за собой беду!
-Дурные предрассудки! Ты заслужила своё счастье.
-Хотелось бы верить.
«Верь! Обязательно верь! А я буду рядом», — подумал он.
Юноша молча закрыл дверь, ничего не сказав на прощание, показывая, что их разговор ещё не закончен.
Из кухни выглянула голова Максима.
-Ну как там? – обратился он, держа в руке кружку с горячим молоком.
-Ну… по-разному, — Михаил подошёл к двери, ведущей на кухню. — Понятное дело, нервничает, боится. Я будто бы сам не боюсь. Очень боюсь. Боюсь сделать что-то не так. Тут нужно быть осторожным.
-Да уж, — отхлебывая, согласился тот, и, оторвавшись от чашки, продолжил. — Она очень закрылась в себе, даже от пылинки ждет подвоха. Кстати, — он поставил кружку на стол, -пойдём во двор, я тебе кое-что покажу.
-Это насчёт…
-Тс-с-с…, всё же слышно.
Михаил вовремя спохватился и замолчал.
-Понял.
Молодые люди, немые, как рыбы, покинули помещение и зашагали в сад по узким дорожкам, расчищенным утром Максимом. Открытая лужайка, простиравшаяся на несколько метров, была тоже убрана от снега.
-Нужны деревянные брусья, клеёнка, — начал объяснять Максим, — бетон пойдет на карниз. Им же можно залить и дорожки внутри, в остальных местах будет земля с кустами. Ну и так ещё по мелочи надо купить: гвозди и прочее.
Он отмерил шагами длину и ширину будущей постройки и на углах воткнул сухие тонкие ветки сосны.
-Пока нужно найти материалы, — задумался Михаил.
-Я об этом подумал и уже нашёл человека, который может помочь. Гоша, мой друг, мы с ним в школе на волейбол ходили, пообещал подсобить. Осталось только наскрести денежек. Скоро должны начислить стипендию. Пока-то у Светы нет операций. Будет только в следующем году весной. А я вот откладываю и туда, и сюда. Если не хватит здесь, будем торговаться.
-За сколько, думаешь, управиться?
-Не хочу загадывать. Как пойдёт. Руки, конечно, уже чешутся.
Юноши простояли так с полчаса, разговаривая в большинстве своём о девушке.
-Света любит рисовать? – спросил Михаил.
-Не то чтобы очень. В последнее время она только это и делает. Не хочет больше ничего. Сидит, копается в этой липкой жиже. Может, ей от этого легче становится.
-Может, — юноша решил глянуть на время. – Ладно, Макс, я пойду, нужно дома убраться.
-Ладно, давай. Обещай, что ещё зайдешь к Свете.
-Я-то зайду, а как она отреагирует на это, не знаю.
-Всё будет хорошо. Со временем всё наладится.
На обратном пути Михаил вспоминал фигуру девушки, склонённую над полотном и пахнущую карамельным печеньем, её руки, запятнанные краской и зелёные тусклые…глаза…
«Нет, никакого уныния! Завтра всё будет лучше, чем сегодня!»
Михаил вернулся в свой дом. Такой пыльной и серой показалась вдруг его обитель. Набрав полное ведро холодной воды и сняв с батареи пару тряпок, он последовал в гостиную. Комната теперь была просторная и незаставленная. Дышать стало намного легче. Юноша залез на стул и начал вытирать пыль. Без особого энтузиазма и увлеченности он следил глазами за тряпкой в руке и иногда отворачивался, когда в лицо летел клубок пыли. Юноша натирал полки до блеска и вспоминал Светлану, её сосредоточенное лицо и потерянный, подавленный голос. Ему так хотелось прижать девушку к себе, однако её неприступность отталкивала всю его нежность.
«Я не хочу её тревожить. Но я теперь сам нервничаю, когда её не вижу…»
Когда с полками было покончено, юноша спрыгнул на пол, передвинул табуретку немного вправо и открыл платяной шкаф. На верхних стеллажах лежало много простыней и коробок. Михаил вновь взобрался наверх и запустил длинную руку вглубь шкафа. Нащупав какие-то маленькие ящички, он выдвинул их, разваливающихся прямо на глазах и до невозможности пыльных, и поставил на стол. Один из них, металлический коробок из-под ароматного заграничного чая, казался сравнительно недавно использованным по сравнению с остальными. Он с первой секунды привлёк внимание юноши. Михаил, полный любопытства, осторожно поднял жестяную, плотно прилегающую крышку. Сначала молодой человек зажмурил глаза, а затем медленно открыл их и прищурился. Внутри в стопке лежали крупные купюры, рядом с ними покоилась записка. Не поверив увиденному, он потянулся сперва к бумаге. Развернув её, он прочитал это:
«Сынок, если ты нашёл эту коробку, значит, меня уже нет, но я кружу около тебя ангелом и обещаю оберегать тебя всю жизнь. С того момента, как ты уехал учиться, я начала откладывать деньги с зарплаты. Мне они уже были ни к чему. Я знала это. Теперь они твои. Не трать их впустую. Пусть они тебя не развращают. Думай, что ты можешь дать другому, нуждающемуся в них больше, чем ты, человеку, потратив их. Если это во благо, то не жалей. Не обязательно нужно быть умным, чтобы уметь зарабатывать деньги, важно иметь ум, чтобы правильно ими распоряжаться.
Ты уже взрослый, Миша. Ты сильный. Теперь ты самый сильный. Будь осторожен. Я очень тебя люблю. Целую, мой милый.»
В самом низу листа было написано:
«Скажи Марии Ивановне «спасибо большое» за её помощь и подари ей от чистого сердца из этих денег столько, сколько сам считаешь нужным.»
Мама
Михаил поднёс записку к сердцу и, чуть всхлипнув, подошёл к фотографии.
-Спасибо, мама. Большое спасибо. Попозже обязательно зайду и поблагодарю.
Девушка за стеклом смотрела на юношу и широко улыбалась, щуря глазки.
Вечером, когда Максим уже закончил свою работу за ноутбуком и опустил его крышку, потягиваясь и сонно зевая, девушка позвала брата к себе.
-Да? – приоткрывая дверь, спросил он.
-Макс, — она теребила подол юбки и часто дышала, — Макс, скажи…
-Что сказать? – подгонял уставший голос.
Она вспыхнула и зарделась.
-Скажи Мише… скажи ему… пожалуйста… пусть он придёт… завтра…
Девушка стыдливо мотнула головой и снова принялась за кисть, будто и не отвлекалась вовсе от своего занятия.
Юноша улыбнулся и кивнул.
-Хорошо.
Он вернулся к себе и поспешил отправить сообщение соседу.
М-м: «Ещё не спишь? Ты же будешь ещё у нас? Света попросила, чтобы ты пришёл»
М-л: «Конечно. Ещё у меня приятные новости»
М-м: «Какие?»
М-л: «Завтра расскажу»
М-м: «Ну не тяни»
М-л: «Нет. Завтра»
М-м: «Ладно, интриган. Завтра увидимся»
Перед сном Светлана представляла лицо Михаила, но никак не могла ничего вспомнить. Почти в слезах она собирала по кусочкам его черты, но не выходило. Больно. Очень больно.
«Я просто забыла. Нет! Не может быть!»
От чувства вины девушка царапала себе руки, коря себя за свою короткую память.
«Я видела его лишь два раза за долгое время. Я просто не помню. Боже мой, увижу ли я его ещё раз?»
Светлана уткнулась головой в подушку, чтобы полностью погрузиться в темноту. Перед глазами вспыхивали яркие картинки и воспоминания – всё, что бережно хранила её память. Но ничего конкретного. Всё какое-то мутное, расплывчатое.
Она снова разразилась рыданиями, кусая пальцы до крови и погружаясь всё глубже во тьму ночи, которая будет тянуться для девушки ещё долго.
