Когда дети вошли в дом, Анна Сергеевна осталась у ворот и посмотрела на равнодушное лицо Виктора. Как она могла терпеть его? Как могла жить рядом с этим животным? Как она вообще могла подумать, что любит его? Как старалась угодить, вечно унижаясь? Как?
-Вот такие дела…, — останавливался мужчина, чтобы оглянуться по сторонам и смахнуть комки снега с плеч, а потом опять продолжал. – Вижу я всё. Но и ты меня пойми. При разводе мы обещали друг другу, что каждый будет сам за себя. Каждый сам за себя… Я не хочу вешать на себя чужие проблемы.
Анна Сергеевна сложила руки на груди, поёжилась от ветерка и испытующе глянула на Виктора.
«Животное. Просто животное. Ему чуждо всё человеческое. Для него не существует морали и нравственности. Для него нет ничего святого… Ничего… Только деньги и пьянство. Больше ничего…» — думала Анна Сергеевна.
-А тебе не кажется, что это что-то другое? – начала она.
-Что?
-Что твоя дочь, твоя родная дочь попала в такую беду!
-Моя дочь пожелала мне смерти.
-А теперь вспомни, были ли на это причины. Ты сам умер для неё.
Он вспыхнул.
-Я не хочу говорить об этом. Я не собираюсь унижаться и вымаливать прощение. В том, что с ней случилось, виноват не я. У меня другая жизнь, понимаешь? Я не хочу…
Больше Анна Сергеевна терпеть не могла. Она влепила мужчине горячую пощечину. На секунду ей стало легче. Виктор схватился за лицо и потёр под глазом.
-Ну что ж, — он развернулся, не желая тратить больше времени, — я поехал. Думал, перечислить тебе деньги, да, видно, не за что…
Он сел в машину и хлопнул дверью. Женщина подбежала к окну и начала стучать в стекло кулаками.
-Подавись ими, подавись! Видеть тебя не хочу! Ненавижу тебя! Ненавижу!
Анна Сергеевна была похожа на тонущего человека, встретившего подводный корабль. Люди внутри, за толстым стеклом, смотрели на жалкого и немощного горемыку. Они спустились на дно, чтобы искать сокровища. Спасения не было в их планах.
Мотор взвизгнул, Виктор скрылся на своём роллс-ройсе за поворотом. Пока он находился в поле зрения, женщина провожала взглядом горящие фары и повторяла про себя: «Ненавижу».
Снег начал усиливаться. Зима. Постепенно наступала зима.
***
Светлана сидела в своей пустой комнате и водила кистью по бумаге. Было видно, что рука девушки напряжена, а брови сдвинуты, каждая мышца обозначала сосредоточенность. Из-под кисти выходили линии, тонкие полоски плавно ложились на белый лист. Светлана пыталась успокоиться. Она подносила баночку гуаши к глазам, усиленно всматривалась, определяла оттенок, погружала кисть в краску и продолжала творить.
Все пальцы были испачканы, липкая жидкость расплывалась по всему полотну. Но Светлана старалась продолжать дышать медленно и глубоко, лишь сердце предчувствовало какую-то тревогу.
Вчера вечером её телефон позвонил. Это было весьма неожиданно, если знать о том, что о ней из её знакомых никто в последнее время не тревожился.
Давно звонили её приятельницы, справлялись о самочувствии, но больше говорили о своих «проблемах». А Светлана сидела, слушала, поддакивала, входила в положение каждой, старалась что-то посоветовать.
-И он ушёл, представляешь? – визжала в трубку Юля.
-Ну ничего, всё хорошо у вас ещё будет.
-Да я его больше видеть не могу…
«Скажи спасибо, что вообще можешь видеть…» — думала Светлана, но продолжала поддерживать самолюбивую подругу.
На этот раз на другом конце провода оказался Никита, который теперь почти не интересовался жизнью своей девушки. Та уже даже и смирилась с этим и не хотела торжественного разрыва отношений, сопровождающегося пощёчинами, оскорблениями и летящей друг в друга посудой.
-На его месте я бы, наверно, тоже ушла. Хотя … всё же нет, ради него я бы боролась, — размышляла Светлана. — И всё же его хватило ненадолго…
После их разговора в её сердце зародилась надежда на возрождение отношений. Наверно, он всё взвесил. Любовь победила его страх. Ну не может же он её оставить. Или может? Опять эти иллюзии. Лучше вообще не думать. Нужно просто ждать.
Они договорились, что Никита зайдёт к ней домой после занятий в институте.
Сердце бешено билось, руки сами вытворяли какие-то произвольные узоры на листе, а вода растекалась по столу. Вдруг Светлана услышала, как в ворота позвонили. Из комнаты показалась голова Максима. Он выглянул в окно.
Девушка подскочила от громкого звука, и рука, держащая кисть, дёрнулась, чуть не выронив её.
-Это ко мне. Впусти его, — крикнула, скрывая нервозность, девушка.
Максим допечатал предложение до точки, закрыл ноутбук, прошёл по коридору и набросил куртку. На улице поднимался ветер. Из-за высоких ворот не было видно, кто звонил, хотя Максим сразу догадался, кто соизволил их посетить. Быстрым шагом юноша, подгоняемый вихрем, подошёл к металлической двери.
-Ого, ничего себе! – произнёс Максим, увидев Никиту.
Тот, утыкаясь в высокий воротник куртки, потупил взор и сказал:
-Слушай, пусти. Мы со Светой договорились.
-Ну раз так…, — он отступил в сторону, пропуская гостя.
Никита зашёл во двор и направился к дому. Заметив в его руках букет, Максим съязвил:
-Цветочки. Очень романтично, Ромео. Ничего не скажешь. Только смотри, если я услышу из соседней комнаты что-то подозрительное, я этими шипами исцарапаю всю твою невинную мордашку.
Никита резко притормозил.
-Ого, кто-то тут встал на защиту пострадавших? Забыл о том времени, когда чихать на всех хотел?
-Очень хорошо помню. Поэтому теперь и защищаю.
В доме после улицы было душно. Вокруг всё молчало. В ванной комнате работала стиральная машина, а на кухне на плите варилась гречка в пакетике, развевающая повсюду специфический аромат, который долетал и до коридора. Максим прошёл к себе и закрыл дверь, показывая, что он не имеет к ситуации, происходящей сейчас, никакого отношения. Никита подошёл к двери в комнату Светланы, пошелестел букетом, смотрящим головками вниз, и, переведя дух и собравшись с мыслями, дёрнул дверь на себя. Девушка резко повернула голову, но не перестала водить кистью по бумаге, давая понять, что его появление никак её не взбудоражило. Юношу вновь бросило в пот от увиденного.
-Привет, — на выдохе произнёс он.
-Привет.
Он опять пошелестел цветами и пролепетал, стараясь смотреть в пол:
-Это тебе.
Никита опустил букет на кровать. Зашуршали лепестки. Так неслышно и тихо, но для Светланы эти прелестные звуки показались достаточно громкими.
«Он не уйдет, всё будет хорошо», — вертелось в её голове.
На глаза набегали слёзы.
-Спасибо….
Всего времени без него будто и не было. Всё заменил… один букет.
-Сядь рядом, пожалуйста, — попросила девушка.
Победив в себе минутную робость, он опустился на кровать.
-Света, я должен кое-что сказать, — начал Никита.
«Он будет просить прощение. Я верю. Я его обязательно прощу. Непременно прощу…»
-Да, я слушаю.
-Света, прости. Но я… — выдох, — я больше не приду.
У девушки пропал голос.
«Нет. Я в бреду. Этого ничего нет. И его нет. И меня нет. Нас нет. И ничего вокруг тоже нет. Всё мираж. Всё иллюзия…»
-Что? – всё, на что хватило её сил.
Никита вскочил, словно ошпаренный.
-Света, пойми меня. Мы не можем быть вместе. Всё будет против воли. А это тоже плохо.
-Почему ты так думаешь?
-Не знаю. Будет лучше без меня.
Светлана обомлела, кисть покатилась по столу и окрасила пол алой краской.
-Ты хочешь сказать, что бросаешь меня?
-Нет. Не бросаю. Просто….
-Бросаешь.
Она всхлипнула.
-Бросаешь, — уже тише произнесла девушка, — испугался. А чего? Моего лица? Этого уродства? Того, что я почти слепая? Какой потери мне не хватает, чтобы стать ещё более несчастной?
Юноша молчал и смотрел в стену. А у девушки будто открылось второй дыхание:
-А всё, что было раньше? Что это было?
Но он оставался нем. Потом кое-как выдавил из себя:
-Я не хочу тебе зла… Поэтому и ухожу.
-Какого зла? – вновь вскрикнула она. — Ты в своём уме? Ты сейчас просто убил мою последнюю надежду на будущее. Ты думаешь, что без тебя мне будет лучше?
Тот помолчал и тихо выдохнул, будто хотел, чтобы она не услышала:
-Да.
Как гром, пронёсся по комнате ответ. Всё тело парализовало.
Всё не так должно было произойти. Он принимает свою ошибку, просит прощение, и они живут вместе до конца своих дней в горе и радости… Мечта любой девушки… Грёзы Светланы…
Всё. Сладкий приторный фильм подошёл к концу. Зрители снимают розовые очки…
-Так уходи, — вымолвила она.
-Я не хочу уходить со скандалом. Ты же меня понимаешь? Будь ты на моём месте, как бы ты поступила?
-Не хочешь со скандалом, так я его устрою, — девушка встала со стула и пошла вперёд, ощупывая пол босыми ногами. – Понимаю ли я тебя? Да, понимаю. Да, я бы тоже испугалась, смалодушничала. Но потом бы взяла себя в руки. Я бы никогда тебя не оставила. Знал бы ты, сколько раз я хотела зарыдать при маме, но не делала так. Это чтобы её не расстраивать. Я улыбаюсь, а внутри меня рвётся душа. А ты пришёл и уничтожил всё, ради чего я носила эту фальшивую улыбку. Думал розами откупиться? Правда? Очень остроумно. Я сожгу их с большим удовольствием! Они завянут через несколько дней, а ты больше не придёшь! – слёзы бежали рекой. – Ненавижу! Ненавижу! Убирайся!
Светлана замахнулась кулаком, чтобы ударить юношу. Но рука пролетела мимо – Никита вовремя увернулся.
-Трус!
Никита схватил букет, бросил его на пол и начал топтать розы ногами.
-Думаешь, ты такая пушистая? Прими то, что во всех нас сидят демоны. И в тебе. И знай, что перед тобой никто порхать ангелочком не будет. Я не хотел ссор….
Она продолжала стоять ровно и стойко, не показывая обиды и страха, и глядеть на силуэт.
-Хорошо придумал! Уходи. Уходи!
Юноша поспешил выйти. У двери уже стоял Максим. Он услышал почти половину их разговора и теперь был готов разорвать обидчика в клочья. Никита пронёсся по коридору, заполненному приторным запахом варёной гречки, и, схватив куртку, разъярённый, выскочил на улицу. Максим побежал за ним.
Холод обдал тело. Юноша съёжился от мороза и зашагал за Никитой. Догнав его, Максим схватил молодого человека за капюшон и начал трясти.
-Ты что? Совсем страх потерял? Ты что тут устроил? Я из тебя сейчас всю дурь выбью.
Он повалил Никиту на притоптанный и грязный снег и схватил его руки.
-Думаешь, ты лучше сделал, идиот? Да как ты мог?! Она верила тебе, а ты так легко увернулся от проблемы!
Никита лежал, упершись на лопатки, и со скривлённым лицом слушал. А другой продолжал:
-Трус, забудь сюда дорогу!
Максим замахнулся, а тот зажмурил глаза и отвернулся в ожидании удара. Но вдруг рука опустилась и вновь обхватила запястье Никиты.
-Ты жалок, просто жалок. Проваливай, — Максим отпустил хватку и встал. – Даже не смей больше здесь появляться или попадаться мне на глаза. А если уж вздумаешь, в следующий раз будет хуже! Ну же, поднимайся!
Никита встал и оттряхнул куртку от грязи.
-Да, я принимаю, что вы сказали, — вдруг заговорил он. – Принимаю ошибку.
Максим взял его за шиворот и потащил к двери ворот.
-О, какое великодушие! Посмотрите на него, ангел, ничего не скажешь. Чист, невинен, как младенец!
Юноша толкнул Никиту, тот перешагнул порог и оказался за воротами. Максим продолжал говорить:
-Если чего-то боишься, запрись дома и не показывайся на свет. Жизнь любит трудности. А тех, кто их не жалует, она испепеляет заживо. Твоя трусость может погубить не только окружающих. Тебе всё вернется. Подумай! И не смотри на меня, пока я остыл. Убирайся!
Максим захлопнул ворота и вдруг понял, что вышел почти раздетым. От пронизывающего ветра по телу пробежали мурашки. Юноша поспешил в дом и уже в скором времени оказался в тепле.
Светлана сидела на коленках перед растоптанными розами. Последняя ниточка оборвалась.
Извинения? Как она могла о них подумать? Эта мысль снова и снова пробегала в голове и каждый раз поток слёз был всё сильнее и сильнее. Девушка, как и этот букет, была раздавлена, растоптана.
Руки сжимали мокрые бутоны. Лицо пропиталось тонким запахом. Волосы прилипали к щекам.
Всё. Теперь всё. Что осталось?
-Я не буду больше улыбаться. Я не буду плакать. Для меня больше нет ничего. Забудь, Света! Забудь! У тебя были надежды? Их растоптали! Не строй иллюзий. Спустись на землю! Нет ничего! Смирись с этой пустотой! Смирись!..
Девушка продолжала сидеть на полу, уткнувшись в ладони, сжимающие холодные лепестки.
Максим с болью в сердце слушал из коридора душевные стенания. Он сам бы расплакался, стоял бы рядом кто-то старше его. Спустя час юноша осторожно вошёл в комнату сестры. Она, как обычно, сидела перед листом бумаги и царапала его кистью. Вода с полотна стекала на стол. На полу красовался растрёпанный букет. А Светлана продолжала своё дело. Холодная и невозмутимая, она заполняла свою картину чёрной гуашью. Брызги летели во все стороны, скрипела бумага от касаний кисти.
В комнате смеркалось. На еле светлом небе уже так рано проглядывался лик луны.
Оба ели молча, медленно, прожёвывая каждую крупицу. Максим не хотел тревожить сестру, задавать какие-то вопросы. Сейчас это лишнее. Всё потом.
Она не могла произнести ни звука. Девушка лишь слушала своё дыхание и думала, как соберёт собственными руками растрёпанный букет и попросит брата его сжечь.
